Неточные совпадения
Квартира дяди Хрисанфа была заперта, на двери в кухню тоже висел замок. Макаров потрогал его, снял фуражку и вытер вспотевший лоб. Он, должно быть, понял запертую
квартиру как признак чего-то дурного; когда вышли из
темных сеней на двор, Клим увидал, что лицо Макарова осунулось, побледнело.
Две комнаты своей
квартиры доктор сдавал: одну — сотруднику «Нашего края» Корневу, сухощавому человеку с рыжеватой бородкой, детскими глазами и походкой болотной птицы, другую — Флерову, человеку лет сорока, в пенсне на остром носу, с лицом, наскоро слепленным из мелких черточек и тоже сомнительно украшенным редкой,
темной бородкой.
Все четыре окна
квартиры его были закрыты ставнями, и это очень усилило неприятное его настроение. Дверь открыла сухая,
темная старушка Фелицата, она показалась еще более сутулой, осевшей к земле, всегда молчаливая, она и теперь поклонилась ему безмолвно, но тусклые глаза ее смотрели на него, как на незнакомого, тряпичные губы шевелились, и она разводила руками так, как будто вот сейчас спросит...
Старый генерал в то время, как Нехлюдов подъехал к подъезду его
квартиры, сидел в
темной гостиной зa инкрустованным столиком и вертел вместе с молодым человеком, художником, братом одного из своих подчиненных, блюдцем по листу бумаги.
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и остановились в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же поехала на старую
квартиру матери, но, не найдя там брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты, поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в
темном, с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
Бывают же странности: никто-то не заметил тогда на улице, как она ко мне прошла, так что в городе так это и кануло. Я же нанимал
квартиру у двух чиновниц, древнейших старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и по моему приказу замолчали потом обе, как чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит на меня,
темные глаза смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
— Нахлынули в
темную ночь солдаты — тишина и мрак во всем доме. Входят в первую
квартиру — темнота, зловоние и беспорядок, на полах рогожи, солома, тряпки, поленья. Во всей
квартире оказалось двое: хозяин да его сын-мальчишка.
В
темных сенцах, куда выходили двери двух
квартир, стояли три жалких человека, одетых в лохмотья; четвертый — в крахмальной рубахе и в одном жилете — из большой коробки посыпал оборванцев каким-то порошком. Пахло чем-то знакомым.
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого сделать. В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на
квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже
темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Дед снял две
темные комнатки в подвале старого дома, в тупике, под горкой. Когда переезжали на
квартиру, бабушка взяла старый лапоть на длинном оборе, закинула его в подпечек и, присев на корточки, начала вызывать домового...
Между тем день стал склоняться к вечеру; на столе у Розанова все еще стоял нетронутый обед, а Розанов, мрачный и задумчивый, ходил по опустевшей
квартире. Наконец и
стемнело; горничная подала свечи и еще раз сказала...
Это была грязная, черная и всегда
темная лестница, из тех, какие обыкновенно бывают в капитальных домах с мелкими
квартирами.
У дедушки тоже и в той
квартире были окна низкие,
темные и тоже только один стол и стул.
Николай Иванович жил на окраине города, в пустынной улице, в маленьком зеленом флигеле, пристроенном к двухэтажному, распухшему от старости,
темному дому. Перед флигелем был густой палисадник, и в окна трех комнат
квартиры ласково заглядывали ветви сиреней, акаций, серебряные листья молодых тополей. В комнатах было тихо, чисто, на полу безмолвно дрожали узорчатые тени, по стенам тянулись полки, тесно уставленные книгами, и висели портреты каких-то строгих людей.
Ромашов причалил к пристани и помог Назанскому выйти из лодки. Уже
стемнело, когда они приехали на
квартиру Назанского. Ромашов уложил товарища в постель и сам накрыл его сверху одеялом и шинелью.
В своем мучительном уединении бедный герой мой, как нарочно, припоминал блаженное время своей болезни в уездном городке; еще с раннего утра обыкновенно являлся к нему Петр Михайлыч и придумывал всевозможные рассказы, чтоб только развлечь его; потом, уходя домой, говорил, как бы сквозь зубы: «После обеда, я думаю, Настя зайдет», — и она действительно приходила; а теперь сотни прелестнейших женщин, может быть, проносятся в красивых экипажах мимо его
квартиры, и хоть бы одна даже взглянула на его
темные и грязные окна!
Часто приходилось авторам самим ездить или в цензурный комитет, или даже на
квартиры цензоров, обитавших в каких-нибудь казенных зданиях, или где-нибудь в маленьких домишках на пустырях Кошаткиной деревни, заселенной кошкодавами и
темным людом, завсегдатаем притонов Сенной площади и Оружейного переулка.
В восьмом часу вечера, когда уже совсем
стемнело, на краю города, в Фомином переулке, в маленьком покривившемся домике, в
квартире прапорщика Эркеля, собрались нашив полном комплекте, впятером.
Они никого не видели, ни о чем не слыхали и только иногда по
темным вечерам прокатывались в дрожках Аггея Никитича по городу, причем однажды он уговорил Марью Станиславовну заехать к нему на
квартиру, где провел ее прямо в свой кабинет, в котором были развешаны сохраняемые им еще изображения красивых женщин.
Случилось так, что первый рыжий парень, встреченный Ершовою, был один из слесарят, злобившихся на Передонова за раскрытие ночной проказы. Он с удовольствием взялся за пятак исполнить поручение и по дороге от себя усердно наплевал в шляпу. В
квартире у Передонова, встретив в
темных сенцах самое Варвару, он сунул ей шляпу и убежал так проворно, что Варвара не успела его разглядеть.
Он сидел уже часа полтора, и воображение его в это время рисовало московскую
квартиру, московских друзей, лакея Петра, письменный стол; он с недоумением посматривал на
темные, неподвижные деревья, и ему казалось странным, что он живет теперь не на даче в Сокольниках, а в провинциальном городе, в доме, мимо которого каждое утро и вечер прогоняют большое стадо и при этом поднимают страшные облака пыли и играют на рожке.
Купец дал ей всё, чего она желала. Вскоре Илья сидел в новой
квартире Олимпиады, разглядывал толстые ковры на полу, мебель, обитую
тёмным плюшем, и слушал спокойную речь своей любовницы. Он не замечал в ней особенного удовольствия от перемены обстановки: она была так же спокойна и ровна, как всегда.
Мы исчезаем в
темном проходе, выбираемся на внутренний двор, поднимаемся во второй этаж, я распахиваю дверь
квартиры номер шесть. Пахнуло трущобой. Яркая висячая лампа освещает большой стол, за которым пишут, coгнувшись, косматые, оборванные, полураздетые, с опухшими лицами, восемь переписчиков.
Умываясь, Евсей незаметно старался рассмотреть хозяйку
квартиры, — женщина собирала ужин, раскладывая на большом подносе тарелки, ножи, хлеб. Её большое круглое лицо с тонкими бровями казалось добрым. Гладко причёсанные
тёмные волосы, немигающие глаза и широкий нос вызывали у мальчика догадку...
…Потом дни были наполнены суетой похорон, переездом Раисы на
квартиру Доримедонта. Евсей без дум метался, точно маленькая птица, в облаке
тёмного страха, И лишь порою в нём, как синий болотный огонёк, вспыхивала робкая мысль...
С большим трудом она отыскала
квартиру Долинского и постучалась у его двери. Ответа не было. Анна Михайловна постучала второй раз. В
темный коридор отворилась дверь из № 10-го, и на пороге показался во всю свою нелепую вышину m-r le pretre Zajonczek.
Вечером, когда
стемнеет, выходит он выпросить у кого-нибудь из прохожих пятак на ночлег и отправляется на «
квартиру».
Часа через три она совсем выехала из своей казенной
квартиры в предполагаемую гостиницу, где взяла нумер в одну комнату, в
темном уголке которого она предположила поместить ребенка с няней, а светлую часть комнаты заняла сама.
Здесь он скоро разыскал
квартиру Елены, где попавшаяся ему в дверях горничная очень сконфузилась и не знала: принимать его или нет; но князь даже не спросил ее: «Дома ли госпожа?» — а прямо прошел из
темной передней в следующую комнату, в которой он нашел Елену сидящею за небольшим столиком и пишущею какие-то счеты. Увидев его, она немножко изменилась в лице; князь же, видимо, старался принять на себя веселый и добрый вид.
Он опять пошел к
квартире Надежды Федоровны и посмотрел на
темные окна.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых
квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры
темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Квартира Мольера. Вечер. Свечи в канделябрах, таинственные тени на стенах. Беспорядок. Разбросаны рукописи. Мольер, в колпаке, в белье, в халате, сидит в громадном кресле. Бутон в другом. На столе две шпаги и пистолет. На другом столе ужин и вино, к которому Бутон время от времени прикладывается. Лагранж в
темном плаще ходит взад и вперед и не то ноет, не то что-то напевает, за ним по стене ходит
темная рыцарская тень.
Квартира управляющего состояла из
темной прихожей, в то же время кухни, и трех больших светлых комнат.
— И я, как разумеется, отправился, хотя ночь была
темная и дождливая, — сказал Печорин, — мне велено было отобрать у пана оружие, если найдется, а его самого отправить в главную
квартиру… Я только что был произведен в корнеты, и это была первая моя откомандировка. К рассвету мы увидали перед собою деревню с каменным господским домом, у околицы мои гусары поймали мужика и притащили ко мне. Показания его об имени пана и о числе жителей были согласны с моею инструкциею.
Вход был действительно несколько темноват и «запачкан», из-под ворот; но самая
квартира, во втором этаже, состояла из двух больших, светлых и высоких комнат, отделенных одна от другой
темною переднею и выходивших, таким образом, одна на улицу, другая во двор.
— Я вас знаю?.. кто вас знает? Чужая душа —
темный лес, а товар лицом показывается. Я знаю, что вы читаете немецкие стихи с большим чувством и даже со слезами на глазах; я знаю, что на стенах своей
квартиры вы развесили разные географические карты; я знаю, что вы содержите свою персону в опрятности; это я знаю… а больше я ничего не знаю…
Вся
квартира состояла из одной довольно обширной комнаты, разделенной двумя перегородками на три части; из сеней прямо входили в узенькую,
темную прихожую; прямо была дверь за перегородку, очевидно в спальню хозяев.
Страстный любитель всевозможных происшествий, Чижик подбегал к окнам
квартиры Орловых, ложился животом на землю и, свесив вниз свою лохматую, озорную голову с бойкой рожицей, выпачканной охрой и мумиёй, жадными глазами смотрел вниз, в
тёмную и сырую дыру, из которой пахло плесенью, варом и прелой кожей. Там, на дне её, яростно возились две фигуры, хрипя и ругаясь.
Для разъяснения и отчасти оправдания странного предубеждения, которое имела Анна Сидоровна против театра, я намерен здесь сказать несколько слов о прошедшем Рымовых: происхождение Виктора Павлыча было очень
темное, и я знаю только то, что на семнадцатом году у него не было ни отца, ни матери, ни родных, и он с третьего класса гимназии содержал себя сам, учив, за стол,
квартиру и вицмундир, маленького, но богатого гимназистика из первого класса, у которого и оставался ментором до самого выпуска.
В
квартире Устиньи Федоровны, в уголке самом
темном и скромном, помещался Семен Иванович Прохарчин, человек уже пожилой, благомыслящий и непьющий.
В начале шестого часа, когда совсем уже
стемнело, Свитка привез Хвалынцева на угол Канонерской улицы и поднялся в ту хорошо знакомую ему
квартиру, на дверях которой сияла медная доска с надписью: «Типография И. Колтышко». Тот же самый рыженький Лесницкий на высоком табурете сидел за высокой конторкой и сводил какие-то счеты.
Ax, как изменился сегодня приютский зал! Добрая треть его была отгорожена
темною занавеской с расшитыми по ней диковинными фигурами драконов и каких-то невиданных зверей, державших огромную лиру в не менее огромных лапах. Эту занавесь расшили самые искусные мастерицы из старшеотделенок: Дорушка, Васса и маленькая Чуркова. Вся мебель, все вещи из
квартиры начальницы были перенесены сюда за эту расписную завесу.
— Так нужно, — отвечала Алина, и затем, вынув из несгораемого шкафа большой саквояж, туго набитый драгоценными вещами залогодателей, подала его Кишенскому и велела держать, а сама быстро обежала
квартиру, взяла еще несколько ценных вещей, оставшихся в небольшом количестве, свернула все это в шитую гарусную салфетку; собрала все бумаги с письменного стола Висленева, отнесла их в
темную кладовую, запиравшуюся железною дверью, и разложила их по полкам.
Но Нелли не слышит кухарки. Отстранив ее рукой, она, как сумасшедшая, бежит в докторскую
квартиру. Пробежав несколько
темных и душных комнат, свалив на пути два-три стула, она, наконец, находит докторскую спальню. Степан Лукич лежит у себя в постели одетый, но без сюртука и, вытянув губы, дышит себе на ладонь. Около него слабо светит ночничок. Нелли, не говоря ни слова, садится на стул и начинает плакать. Плачет она горько, вздрагивая всем телом.
Меня впустила горничная в совсем
темную, очень тесную переднюю, теснее, чем бывает даже в самых незатейливых петербургских
квартирах.
В передней такбыло освещено и элегантно, как в любой богатой
квартире. К нам навстречу вышла женщина в чепчике, не слишком жирная, в
темном шелковом платье с бледным, очень приличным лицом.
Дурацкий пасьянс, Инна Ивановна, грязная и беспорядочная
квартира,
темная тоска и
темный страх за завтрашний день: как ни плох нынешний, а дай Господи, чтобы завтрашний не был хуже!